Вэйн:
«А где же ваш корабль, капитан?»
Чарльз сказал бы, где его корабль: там же, где забыл свой мозг этот сотню раз проклятый Кенуэй; там же, где находится его любимая Обсерватория; там же, куда Вейн затолкал бы Рэкхему его внезапно прорвавшуюся борзость, будь сейчас этот предатель в зоне досягаемости. Но Джек уже давным-давно скрылся за горизонтом вместе с «Рейнджером», который в щепки расшибет о скалы после первой же пьянки — в этом Вейн был уверен, ровно как и в том, что неблагодарные собаки, которых он когда-то называл своей командой, ещё успеют пожалеть о дне, когда они решили сделать Калико капитаном.
За то время, пока едва-едва не разваливающееся на две части корыто, уже оставившее обе своих мачты за бортом, со скрипом дрейфовало в галфвинд куда-то на запад, пират с трудом сдерживался, чтобы не вцепиться Эдварду в глотку: сил не хватало смотреть на эту беспрерывно маячащую вокруг  бандитскую рожу (внезапно выяснилось, что фрегат слишком тесен для двух людей, и было практически чудом, что никто из них до сих пор не отправился «в гости» к тем самым мачтам), которая еще совсем недавно с таким энтузиазмом вещала про всяких Мудрецов.
Но Кенуэй определенно был счастливчиком (и где была его удачливость раньше?). Фрегат Африканской компании, вернее, то, что от него осталось, дотащил свою бренную деревянную тушу до какого-то острова. Однако Вейн почему-то не был рад; наоборот, вид этого заросшего джунглями куска земли, одиноко торчащего посреди моря, бесил его еще больше, чем пустынная водная гладь. Потому что ещё неизвестно, что лучше: бесконечно дрейфовать с надеждой приплыть хоть в какое-нибудь мало-мальски оживленное место, или окончательно застрять на безлюдном острове в ожидании случайного корабля, которому вздумается пройти мимо. Но выбирать не приходилось.
- Что, Кенуэй, как идут поиски Обсерватории? - рявкнул Чарльз, выразительно тыча пальцем в сторону земли, - я смотрю, мы нашли вместо неё КОЕ-ЧТО ДРУГОЕ. Как думаешь, это кое-что кишит обещанными сокровищами и всесильными артефактами, о которых ты так грезил? Голову на отсечение даю, что оно кишит только крокодилами! — Казалось, что очередная вспышка гнева закончилась быстрее обычного, но пират, тоскливо покосившись на линию горизонта, снова начал о наболевшем. - Крокодилами, которые не вернут мне мой корабль. МОЙ, дьявол тебя побери, КОРАБЛЬ, который оказался в лапах Рэкхема. Не напомнишь, благодаря кому это случилось?!
А впрочем, иди к черту.
Махнув рукой, Вейн тяжело оперся на борт и, с секунду удрученно разглядывая недалекий остров, до которого уже можно было без труда добраться вплавь, сиганул в воду. Куда угодно, лишь бы подальше от... от сами знаете кого.
Берег был усеян сгнившими канатами, замшелыми досками и прочими остатками давно брошенных тут кораблей; неподалеку из воды торчала вертикально перевернутая половина кормы, которая и на корму-то уже не была похожа из-за обилия наросшей на нее дряни. В песке белели чьи-то высушенные на солнце кости — кто-то явно не дождался спасения.
С выползшего на сушу Вейна ручьями текла морская вода, и теперь он больше напоминал кота, которого насильно прополоскали в тазике: такие же злые-злые глаза и не предвещающие ничего хорошего выражение лица. Правда, что и кому конкретно это нехорошее предвещалось, Чарльз решить пока что не успел. Жертв, впрочем, было немного: проползающая рядом игуана да Эдвард, и, надо сказать, игуана заслуживала смерти куда меньше.
Пират, хрустя затекшими костями, поднялся на ноги и уставился на медленно укатывающееся на запад солнце. Рэкхем, наверное, уже и до Нассау добрался; если, конечно, не утонул по дороге. Он-то и на ровном месте навернется без труда, по суше нормально ходить не может, на море уж тем более.
Доживет до того, как я выберусь отсюда — задушу собственными руками и обвешаю реи его внутренностями.
Минутное, хрупкое спокойствие и состояние относительной адекватности выветрились сразу же, как только Вейну стоило вновь посмотреть в сторону капитана «Галки». Отопнув валявшийся на пути кусок рваного паруса, Чарльз шатающейся, но довольно угрожающей походкой двинулся к Эдварду.
- Мои поздравления, господин кладоискатель: мы скорее помрем здесь от старости, - если я не пробью тебе череп раньше, - чем дождемся здесь чьего-нибудь корабля. А всё из-за твоих непомерных амбиций и слепой бараньей упертости. «Найдем Мудреца-а, найдем Обсерваторию, станем богаты!» - ядовито передразнивал Вейн, с раздражением пиная мокрый песок. - Тич ведь говорил, что всё это брехня. Да что Тич, даже ублюдок Хорниголд, оказался проницательнее! Первый раз, чертов первый раз в жизни я повелся на эти утопические сказки, и что получил взамен? Возможность сдохнуть, как дворовая собака. Да чтоб я еще хоть когда-нибудь, - злобно процедил он, подхватив с земли темную бутылку, на секунду посеявшую  в душе надежду на то, что в этом месте есть что-то хорошее, - позволил решать за себя! - пустая, как барабан, склянка пулей полетела в Кенуэя.
Хрипло выдохнув, Вейн, наконец, закончил свою тираду и, недовольно поморщившись, замолчал. Как бы ни хотелось, но как-то отомстить создателю стольких проблем пока что не представлялось возможным. Да и не забыл ещё Чарльз, как ни старался, о том, что лишь благодаря этому же самому ненавистному Эдварду им удалось прорвать блокаду Нассау, которую устроили приспешники Короны. Может, сейчас эффект от той победы уже поник под грузом нынешних бед, но полностью еще не стерся.

Эдвард Кенуэй:
Корабль.
Каких-то пару часов назад у него всё ещё был корабль.
У него был отличный, дееспособный, да и вообще - просто прекрасный корабль, тысяча чертей. Потому плыть на какой-то жалкой "шлюпке", которую и кораблём назвать - будет слишком большой лестью и огромным преувеличением, было не самым греющим душу удовольствием. К слову, управлять этой посудиной, некогда бывшей большим и, не стыдно признаться, великим фрегатом, Эдварду тоже пришлось одному, потому что Вэйн не особо утруждал себя этим занятием, предпочитая помощи без умолку толкать всякого рода нотации, которые блондину, честно сказать, трудящемуся в поте лица, в одно ухо влетали в другое вылетали, однако кое-что уловить ему всё-таки удавалось. И это "кое-что" не вызывало на его лице счастливой улыбки и точно не сулило по прибытию на сушу ничего хорошего. Впрочем, как и захваченному Рэкхэмом "Рейнджеру", которому Кенуэй сейчас сочувствовал чуть больше, чем их с Чарльзом положением.
Знаете, наверное, худшей участи кораблю и придумать было нельзя. Уж лучше бы тот сейчас в щепки разносился об острые скалы, в скором времени становясь кормом для акул - и плевать, что акулы не едят затонувшие пиратские судна. Уж лучше бы тот тонул с заслуженным капитаном на борту после очередного сражения и на морском дне покрывался илом. Если так подумать, то любая беда была бы лучше Джека, оказавшемуся, ни дать-ни взять, той ещё крысой.
На какое-то время пират даже не смог подавить неожиданно проснувшейся совести и готов был признать себя источником всех несчастий Чарльза, в коих белобрысая макушка нещадно обвинялась. Благо, корить себя он даже в этом случае ни за какие коврижки не станет, ровным счётом, как и на коленях просить у него прощения, поэтому выразительно и с чувством огрызнувшись на выданную лекцию, но уже без участия той самой совести пропущенную мимо себя, Кенуэй закатил глаза, - замолкни хотя бы на пять минут, Вэйн. От твоих лекций корабль не приплывет к тебе на алых парусах и Рэкхем вряд ли отдаст тебе его по доброте душевной. Займись чем-нибудь более продуктивным. Например, успокойся и по возможности дай довести это корыто к суше в полной тишине.
Но несмотря на это, Эдвард мысленно порадовался тому, что всё же перед ними земля. Хоть какое-то разнообразие, хоть какая-то возможность еды и нормального отдыха, а главное возможность побыть одному и сосредоточиться на том, как отсюда можно спастись. И в то же время, он голову даёт на отсечение, что с их "везением", помноженным на десять, на острове окажутся явно не редкие артефакты или спрятанная от греха подальше подводная лодка "Наутилус". В лучшем случае, крокодилы или ядовитые пресмыкающиеся.
Удрученного взгляда и меланхолии на чужом лице блондин не заметил. Если быть точнее, сделал вид, что ему вовсе побоку недовольство пострадавшего капитана, выводя на главную повестку дня другие насущные проблемы, нежданно-негаданно которые решили навестить уже не малоизвестных в Карибском море двух капитанов.
Тяжело вздохнув, пират прыгнул в воду вслед за другом - в самом деле, нельзя оставлять его одного. Единственное, что немного добавляло сомнений, - побыть со своим друже или нет, - перспектива выслушать очередной постулат о том, что он, Эдвард Кенуэй, заслуживает смерти, а ведь не так давно его засыпали комплиментами о том, какой он молодец и прекрасный деятель. С другой стороны, так позорно потерять своё звание капитана вполне оправдывало подобные выпады. Главное, чтобы они на этом закончилсь .
- Мы обязательно вернем тебе корабль.
Только сдохнешь ты все равно не лучшей смертью. Впрочем, как и все мы.
Кенуэй вылез из воды на раскаленный солнцем песок изрядно измотанным и ничком свалился прямо на него, не имея никаких сил доползти даже до ближайшего тенька. Этот самый песок, могу поклясться, был сейчас мужчине удобнее самой мягкой кровати и лебединого пуха. Рукой нащупав высохший череп,  одиноко торчащий из земли, блондин поднял его над собой, отмечая про себя, что задерживаться на этом богом забытом месте продолжительное время не стоит. Гонимый мечтами поживиться от поисков обсерватории, Эдвард не отличался здравомыслием, но сейчас, когда в него даром не попала пустая бутылка, бессовестно кинутая в него Чарльзом, но на его счастье приземлившаяся где-то совсем недалеко от макушки, блондин смекнул, что сейчас об этом загадочном месте лучше всего было промолчать, как и о том, что их обоих вполне может ожидать на этом острове.
- И бога ради, не веди себя, как обиженная принцесса.
Даже Керолайн не устраивала мне таких сцен.